200 лет Отечественной войне 1812 года

[UB]

Меньше чем через год 200 летие наполеоновского нашествия. Как вы думаете, какие мероприятия можно организовать к этой дате на ярцевской земле?

[UB]

ПАМЯТНЫЕ МЕСТА, СВЯЗАННЫЕ С ВОЙНОЙ 1812 ГОДА
НА ЯРЦЕВСКОЙ ЗЕМЛЕ.

     ПЕРЕПРАВА ЧЕРЕЗ ВОПЬ – место разгрома 4-го корпуса наполеоновской армии под командованием Эжена Богарне казаками атамана Платова;

     ДЕРЕВНЯ УЛЬХОВО – место проведения Эженом Богарне военного совета накануне переправы возглавлявшегося им корпуса через Вопь; место нахождения храма Петра и Павла, воздвигнутого в 1912 году в честь 100-летнего юбилея разгрома корпуса Богарне при переправе через Вопь;

     ДЕРЕВНЯ ЗАСИЖЬЕ – место расположения ставки Мюрата, возглавлявшего в 1812 году карательные операции, направленные против жителей Смоленщины, не подчинившихся наполеоновским захватчикам;

     ДЕРЕВНЯ ТРОИЦКОЕ ДУХОВЩИНСКОГО РАЙОНА И ДЕРЕВНЯ СУЕТОВО ЯРЦЕВСКОГО РАЙОНА – места, связанные с именем командующего Смоленским ополчением 1812 года генерал-лейтенантом Н.П. Лебедевым и персонажем романа Л.Н. Толстого «Война и мир» генералом князем Н.А. Болконским, названным в романе одним из восьми командующих ополченческими силами (памятные места, связанные с участием жителей Привопья в деятельности Смоленского ополчения);

     ДОРОГИ МЕЖДУ ДУХОВЩИНОЙ И ЯРЦЕВОМ И МЕЖДУ ЯРЦЕВОМ И КАМЕНКОЙ – район действия партизанского отряда подполковника князя С.Г. Волконского – впоследствии генерала и одного из руководителей декабристского движения (памятные места, связанные с партизанским движением на ярцевской земле в 1812 году).
 
По материалам В.А.Лисовского

[UB]

ДЕРЕВНЯ ЗАСИЖЬЕ – БЫВШЕЕ ИМЕНИЕ ВАКСЕЛЕЙ,
В КОТОРОЙ ПОМЕЩАЛАСЬ ШТАБ-КВАРТИРА
НАПОЛЕОНОВСКОГО МАРШАЛА МЮРАТА,
РУКОВОДИВШЕГО КАРАТЕЛЬНЫМИ АКЦИЯМИ
НА ТЕРРИТОРИИ ОККУПИРОВАННОЙ СМОЛЕНЩИНЫ.

      При Елизавете Петровне поступил на русскую службу некий шведский мореход Ваксель. При Екатерине Второй его сыновья получили дворянство и земельные владения. Один из них, В.С. Ваксель, выслуживший к тому времени чин генерал-майора,  был наделён деревнями Ярцево, Малое Ярцево, Войновщина и другие. В 1780-е годы он основал на высоком холме над долиной Днепра усадьбу, названную по его имени Васильевское, а в 1797 году построил каменную церковь Покрова, и село стали называть Заселье (Засижье).
      Через два десятилетия после основания усадьбы (к началу XIX века) её украсили  огромный усадебный дом с флигелями (тот самый, что изображён на полотне Адама), дом для прислуги, хозяйственные постройки и огромный парк с беседками, цветниками и оранжереей…
     Вскоре после освобождения Смоленщины от наполеоновских захватчиков сын и наследник основателя засижьевского имения, генерал-майора В.С. Вакселя, подполковник А.В. Ваксель, вернувшийся с полей сражений с наполеоновскими ордами, полностью восстановил всё порушенное незваными пришельцами, а впоследствии его дочь и наследница, Е.А. Ваксель (в замужестве – Гурьева), превратила его в одно из живописнейших и благоустроеннейших имений на Смоленщине. И долгие годы люди, стоя перед полотном Адама «Главная квартира вице-короля в Засижье. 1812 год», неизменно отмечали, что при всех достоинствах картины, наяву вид изображённой на ней барской усадьбы ещё живописнее (не ведая при этом, что наяву они видят уже не тот дом, в котором некогда разместил свою резиденцию Мюрат, а воссозданную копию его), а окружающий дом парк значительно более выхолен в сравнении с тем, что был здесь в том тяжком для России году…

[UB]

ПАРТИЗАНСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В ПРИВОПЬЕ В 1812 ГОДУ.
   
     При оставлении неприятелю Смоленска смоленское ополчение отошло вместе с армией. Однако при этом ожесточённое сопротивление самой смоленской земли захватчикам ничуть не ослабло: место регулярных войск и ополченцев заняли смоленские партизаны. Много лет спустя Л.Н. Толстой напишет: «Так   называемая   партизанская   война   началась   с о   в с т у п л е н и я   н е п р и я т е л я   в   С м о л е н с к (здесь и далее подчёркнуто мной и разрядка моя. – В.Л.)». И это – не досужее мнение дилетанта-беллетриста. Оно полностью соответствует исторической правде.  Вот – оценка одного из ведущих отечественных специалистов, занимающихся исследованием истории войны 1812 года, О.В. Орлик: «Западные губернии, особенно Смоленская,..  были охвачены партизанским движением».                               
     ... На Смоленщине действовали 40 крестьянских партизанских отрядов (до 16 тысяч партизан). Ими было уничтожено и пленено более 10 тысяч солдат и офицеров наполеоновской армии, захвачено огромное количество оружия, боеприпасов, лошадей, снаряжения... Правда, все эти цифры являются показателями деятельности смоленских партизан в период с августа по ноябрь 1812 год (это – итоговые данные их деятельности). Но самым серьёзным образом смоленские партизаны заявили о себе с первых же дней зарождения   партизанского   движения   на   Смоленщине   –   «с о   в с т у п л е н и я   н е п р и я т е л я   в   С м о л е н с к»…
     Развернули обитатели здешних мест в тылу у врага лихую партизанскую войну!.. Неувядаемой славой в боях с французами на земле Привопья покрыл себя и один из будущих лидеров декабристского движения князь Сергей Волконский, который также был известен летом и осенью 1812-го прежде всего как один из местных партизанских вожаков...
     Москва оказалась в полукольце русских регулярных войск и ополчения. Лишь тонкая линия  тщательно охраняемых коммуникаций связывала наполеоновскую армию со Смоленском. А на этой тонкой линии – на каждом шагу! – в хвост и в гриву, не зная пощады, их колошматили партизаны -   с м о л е н с к и е   партизаны! «…Дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась,   опускалась   и   гвоздила   французов    д о    т е х    п о р,   п о к а   н е   п о г и б л о   в с ё   н а ш е с т в и е», - так характеризовал впоследствии действия тогдашних народных мстителей Л.Н. Толстой. К этому совершенно точному и удивительно образному выводу великого писателя можно добавить лишь одно:   эта  дубина была вырублена - прежде всего - из  дубков,   или   –   на   худой   случай   –   берёз    н а    В о п и,    и    обтёсана   –   в   первую   очередь  -   крестьянским   топором    ж и т е л е й   П р и в о п ь я...

[UB]

РОЛЬ МИРНОГО НАСЕЛЕНИЯ КРАЯ НА ВОПИ
В ПРОТИВОДЕЙСТВИИ
НАПОЛЕОНОВСКОМУ НАШЕСТВИЮ.

     Не остались в стороне от противодействия наполеоновскому нашествию и те смоляне, которые по каким-либо причинам не могли непосредственно взяться за оружие. Они пожертвовали на нужды армии около 10 миллионов рублей (о д н у   д е с я т у ю (!)  денежных средств, собранных по всей России). Кроме того, они направили в армию большое количество продовольствия и фуража...
     Особая роль, которую сыграли смоляне в противодействии наполеоновскому нашествию, не прошла не замеченной мимо отца всенародного отпора распоясавшимся от лёгких побед над странами континентальной Европы «покорителям мира» - мудрейшего и благороднейшего Михаила Илларионовича Кутузова. Едва приняв пост главнокомандующего русской армией, основываясь лишь на самых первых фактах, свидетельствовавших о том, что смоляне вновь, как и встарь, оставшись верными своей исконной сути и Отечеству, неудержимой лавой поднялись на защиту матери-России, в своём первом обращении к жителям Смоленской губернии, датированным 20 августа 1812 года, М.И. Кутузов писал: 
     «Достойные смоленские жители, любезнейшие соотечественники! С живейшим восторгом извещаюсь я отовсюду о беспримерных опытах в верности и преданности вашей к любезнейшему Отечеству. В самых лютейших бедствиях своих показываете вы  н е п о к о л е б и м о с т ь   правил. Вы исторгнуты из жилищ ваших, но верою и верностию твёрдые сердца ваши связаны с нами священными, крепчайшими узами единоверия, родства и единого племени. Враг мог разрушить стены ваши, обратить в развалины и пепел имущества, наложить   на   вас   тяжкие   оковы,   но   не   мог   и   не   возможет   победить   и   покорить   сердец ваших.   Т а к о в ы  р о с с и я н е». 
     Это послание подлинно национального, народного в высшем смысле этого слова, полководца было с большим энтузиазмом воспринято самыми широкими кругами населения на Смоленщине: воспевая верность  смолян  Отечеству,  Кутузов тем самым благословлял их на отпор ненавистному врагу    в с е м и   в о з м о ж н ы м и    с р е д с т в а м и.     «Вооружайтесь все, вооружайтесь всяк, кто только может, гласит, наконец, главнокомандующий в последней прокламации своей. Итак,   н а р о д н а я   война», - вот что записал в своём дневнике в самый день выхода кутузовского обращения, 20 августа 1812 года, ознакомившись с посланием главковерха своим землякам, будущий герой Отечественной войны, замечательный русский поэт и – кстати! – уроженец Привопья, Фёдор Николаевич Глинка.
     Кстати, жители самого Привопья дружно пожертвовали на нужды родной армии около 500 тысяч рублей!..
     Подобную реакцию местного населения на иноземное вторжение заметили, естественно, не только в ставке Кутузова, но и в ставке Наполеона. А французский император самым радикальным способом управления захваченными территориями считал жестокость. И наиболее пригодным для проведения политики устрашения исполнителем – числил одного из своих маршалов, Мюрата, кстати – женатого на сестре Наполеона. Именно ему и поручил Наполеон усмирить не на шутку взбунтовавшуюся Смоленщину. Зять французского императора, вчерашний палач Мадрида и Неаполя, но вместе с тем – человек, преисполненный как безумной отваги, так и безудержного авантюризма, нашёл наиболее разумным руководить порученной ему карательной операцией на этой древней русской земле из самого эпицентра смоленского повстанчества. Так его выбор пал на коммуникационно удобно расположенное, уютное и благоустроенное Засижье…
     Ценителям живописи и знатокам истории Отечественной войны 1812 года хорошо известна картина художника Адама «Главная квартира вице-короля в Засижье. 1812 год». На первом плане её изображён красивый главный усадебный дом этого незадолго до того образованного дворянского поместья (принадлежавшего поступившим на русскую службу в годы царствования Елизаветы Петровны выходцам из Швеции Вакселям)… Самый факт уделения особого внимания художником, специализировавшимся на создании полотен, повествующих об истории похода Наполеона в Россию, и владевшим глубокими познаниями истории этого похода, именно этой, расположенной в Привопье, дворянской усадьбе, говорит об особом внимании, уделявшемся наполеоновскими захватчиками положению дел в крае на Вопи, а значит – и об особой роли населения Привопья в противодействии наполеоновскому нашествию.
 

[UB]

РАЗГРОМ НА ВОПИ КОРПУСА ЭЖЕНА БОГАРНЕ.

     Из Москвы на Запад отступали крепко потрёпанные солдатами, ополченцами и партизанами некогда не считавшие этих самых русских солдат, ополченцев и партизан за достойного противника наполеоновские вояки. Однако некоторые из французских частей при этом ещё сохраняли высокую боеспособность. В их числе были и части 4-го корпуса наполеоновской армии, которым командовал пасынок  Наполеона Эжен Богарне…
     Но по пятам корпуса Богарне шёл русский казачий корпус под командованием Матвея Ивановича Платова…
     Войска атамана Платова настигли корпус Богарне 28 октября (9 ноября) 1812 года. В этот день (который, кстати, пришёлся на тринадцатую годовщину приснопамятного 18 брюмера, некогда возвысившего и самого Наполеона,, и его пасынка Богарне) 4-й итальянский корпус «великой армии» по приказу Наполеона направлялся из Дорогобужа через Духовщину в Витебск. Платов, убедившись, что неприятель  отступает по духовщинской дороге (по Екатерининскому большаку, пересекавшему реку Вопь в том месте, где сейчас стоит Ярцево), последовал за ним…
     Богарне чувствовал за своей спиной горячее дыхание всё более приближавшейся платовской погони. И, опытный военачальник, он встревожился не на шутку: на пути лежала не успевшая крепко схватиться льдом тогда довольно широкая Вопь, а Екатерининский большак прерывался здесь обычной паромной переправой… Форсирование не скованной ещё льдом, но леденяще стылой реки под носом у настигающих захватчиков платовских казаков – задача исключительно сложная…
     Впереди завиднелись избы села Ульхово. Богарне приказал свернуть к деревянной церкви (стоявшей на том самом месте, где ныне высится храм Петра и Павла) и распорядился созвать подчинённых ему генералов на краткий военный совет…
     Впрочем, совещаться  особо было не о чем: Вопь надо форсировать. Как? Пусть сапёры на скорую руку наводят временный мост!.. На Вопи зычно застучали топоры… Но когда мост был вроде как слеплен, на горизонте показались казаки… Солдаты корпуса Богарне не успели даже хотя бы наскоро перекусить после долгой и утомительной дороги…
      Причём  появились не только всадники на конях – Платов умудрился вместе с конниками подтащить к месту переправы и артиллерию… Казачьи пушки открыли ураганный огонь по вражеским колоннам и обозам. Как ни считался 4-й корпус «великой армии» одним из самых её дисциплинированных и боеспособных соединений, а паника охватила в эти минуты и его. И как не возникнуть в подобной ситуации панике, если силы – на пределе, животы от голода подведены, тысячи наполеоновских солдат прижаты к берегу, а мостик на другой берег – на честном слове держится (разве наскоро крепкий мост построишь?)!..
     Итальянцы хаотично бросились к мостику – люди отталкивали друг друга, на них наезжали упряжки с орудиями, обозные фуры… Не прошло и минуты, как хлипкое творение наполеоновских сапёров с треском рухнуло в реку, увлекая за собой и упряжки, и фуры, и людей…
     В ту же минуту казаки лавой пошли в атаку на скопившихся на небольшом пятачке перед останками только что было возведенного моста захватчиков. А несколько казачьих полков Платов тем временем бросил на форсирование реки вплавь. Чуть выше по течению они перебрались на правый берег Вопи и начали замыкать кольцо окружения…
     Паника охватила и самого Богарне. Он приказал лучшим из лучших своих воинов форсировать реку вброд. Увязая в топком дне, по плечи в ледяной воде, разгребая плавающие перед ними льдинки, его гвардейцы устремились к другому берегу. Вслед за ними бросился и он сам. Его начальник штаба генерал Сансон заикнулся было об орудийных упряжках и обозных фурах, но Богарне только раздражённо отмахнулся: «Уничтожать! Бросать!..».  Потом, задержавшись ещё на несколько мгновений, отдал Сансону последнее приказание: «Генерал! Вы должны организовать эвакуацию с этого берега, я же возглавлю атаку на переправившихся на тот берег казаков: нельзя допустить окружения»…
     Перебравшиеся на тот берег солдаты его корпуса действительно ружейным огнём несколько отогнали переправившихся туда же казаков. И Богарне распорядился было вновь наводить мост, но тут же отменил это своё распоряжение: сапёры явно выбились из сил окончательно. А казачья артиллерия тем временем осатанела окончательно. Какое, к чёрту, наведение переправы под таким огнём?
     Богарне знаками указывал скорее форсировать реку вброд. Но – куда подевалась былая дисциплина его солдат?  Правда, оставшиеся на левом берегу артиллеристы сперва ещё пытались взрывать зарядные ящики оставшихся там орудий, по под всё нарастающим артиллерийским огнём русских быстро бросили это занятие. Кроме того, на их глазах пехотинцы, которые тоже пока не успели перебраться на правый берег, вконец озверев от голода, презрев опасность гибели от повсюду свистящих осколков русских гранат, кинулись грабить оставшиеся на левом же берегу повозки и экипажи в надежде найти съестное. Артиллеристы кинулись следом за ними, страшась оказаться в дураках…
     А русские пушки – лупят и лупят смертельным огнём! А вот и снова казаки ринулись лавой на прижатых к воде деморализованных врагов…
     В этот день 4-й корпус армии Наполеона потерял 2 тысячи человек убитыми и 3,5 тысячи пленными, среди которых оказался и начальник штаба корпуса генерал Сансон, оставленный Богарне на левом берегу Вопи для организации эвакуации солдат и оказавшийся бессильным выполнить этот приказ своего командира в условиях кромешного ада, который устроили захватчикам на переправе через Вопь платовские казаки…
     При переправе Богарне потерял 64 орудия, а переправившиеся на плечах его корпуса казаки отбили ещё 23 орудия.
     Ночь с 28 на 29 октября (9-10 ноября) войска итальянского корпуса провели в заснеженных полях у костров, а на рассвете они двинулись к Духовщине. В голове колонны шла гвардия – менее 3 тысяч вооружённых и организованных солдат, за которыми тянулись толпы людей, мало напоминающие дивизии и полки. На флангах и в тылу отступавших гарцевали казачьи отряды, продолжавшие нападения на отставшие вражеские подразделения.
     Дисциплина в корпусе падала с каждой пройденной верстой – солдаты, завидев деревню, лежащую на пути, самовольно покидали строй, врывались в дома, отбирали у крестьян их скудные запасы  продовольствия и тут же их поедали...
     Наконец Богарне достиг Духовщины, но и здесь отдыха неприятель не получил, так как казаки атамана Платова держали его в напряжении внезапными ночными и дневными ударами в течение двух дней. В итоге Богарне потерял ещё около 1 тысячи пленными, несколько сотен убитыми, и его корпус полностью утратил боеспособность. Остатки некогда мощного формирования повернули к Смоленску.
     Перед переправой через Вопь в рядах корпуса Богарне насчитывалось без малого 12 тысяч солдат, после битвы на Вопи вместе с пасынком Наполеона осталось лишь около 5 тысяч вконец деморализованных бродяг, не имевших более ни пушек, ни еды, ни мало-мальски соответствующей погоде одежды…
     Так было разгромлено последнее более или менее соответствовавшее представлениям о воинских частях соединение наполеоновской армии, за полгода до того вторгшейся в пределы России стройными колоннами казавшихся безупречными войск. И случилось это аккурат в день тринадцатой годовщины начала восхождения Наполеона Бонапарта к неограниченной личной власти. И произошло это на реке Вопь, на пересечении её с Екатерининским большаком из Дорогобужа в Духовщину – как раз там, где впоследствии возник город Ярцево.
     Успешные действия казаков Платова у Ярцева Перевоза были отмечены в приказе по армии главнокомандующим М.И. Кутузовым: «...Мы будем преследовать неутомимо. Настаёт зима, вьюга и морозы. Вам ли их бояться, дети Севера? Железная грудь ваша не страшится ни суровости погод, ни злости врагов. Она есть надёжная стена Отечества, о которую всё сокрушается... Пусть всякий помнит Суворова: он научал сносить и голод и холод, когда дело шло о победе и о славе русского народа. Идём вперёд, с нами Бог, перед нами разбитый неприятель; да будет за нами тишина и спокойствие. Князь Г(оленищев)-Кутузов».
     За разгром корпуса Богарне на Вопи Платов высочайшим указом был возведён «в графское Российской империи достоинство». Генерал-от-кавалерии, войсковой атаман Войска Донского, командир донского казачьего корпуса граф Платов повёл своих станичников дальше добивать ошмётки некогда «великой армии», до конца освобождать родную русскую землю от иноземных пришельцев. «Платов,.. как вихрь, пронёсся к границам», - отметит впоследствии А.П. Ермолов, вспоминая те славные дни….
     А на месте бывшей деревянной церкви в Ульхове, что привлекла когда-то внимание Богарне и стала местом проведения им военного совета накануне разгрома 4-го наполеоновского корпуса частями атамана Платова, появился впоследствии значительно более  представительный  каменный храм Петра и Павла. Он был сооружён на средства ярцевского купца А.М. Скоробогатова и освящён в 1912 году – накануне столетнего юбилея разгрома Богарне Платовым. В честь победы русского оружия на берегах Вопи сооружён и освящён, в память о подвиге прадедов наших… Правда, в советские годы долгое время храм этот был в запустении, но к 1990 году он был возрождён из небытия, надо надеяться – навсегда… Нет, земля, что на Вопи – бессмертна в самой светлой сути своей. И память о пути, ею пройденном в веках, бессмертна. В том числе – и память о тех, кто отстоял её, как и всю Россию, в грозном и героическом 1812 году.             

[UB]

СМОЛЕНСКОЕ НАРОДНОЕ ОПОЛЧЕНИЕ 1812 ГОДА
И РОЛЬ ЖИТЕЛЕЙ ПРИВОПЬЯ В ЕГО ДЕЯТЕЛЬНОСТИ.

     Вероломное нападение войск Наполеона на Россию поставило русские армии в исключительно тяжёлое положение. Регулярных воинских сил для действенного противостояния агрессору России явно не хватало (640 тысячам захватчиков противостояло лишь 240 тысяч русских солдат и офицеров). Российский самодержец Александр Первый был вынужден обратиться за помощью к мирному населению своей державы: в манифестах от 6 и 18 июля 1812 года по 16 губерниям России был объявлен набор в народное ополчение.
     П е р в ы м и   в   Р о с с и и   приступили к созданию народного ополчения   с м о л я н е.   Смоленское ополчение было самым многочисленным (на Бородинском поле из 21 тысячи ополченцев 7 тысяч ратников принадлежали смоленскому отряду:   к а ж д ы й   т р е т и й   русский ополченец был смолянином!) Они же и   п о л о ж и л и    н а ч а л о   героической борьбе ополченцев в составе русских войск, приняв деятельное участие в обороне Смоленска 4-5 августа 1812 года.
     Командующим прославленным смоленским ополчением (напомним:  п е р в ы м   в о   в с е й   Р о с с и и   ополчением,   с а м ы м   м а с с о в ы м   о п о л ч е н ч е с к и м   с о е д и н е н и е м!) стал никто иной, как помещик из села Третьяково (что расположено в шести километрах от Духовщины на нынешней автотрассе, связывающей Духовщину с Ярцевом), отставной генерал-лейтенант Н.П. Лебедев. Во главе ополченцев Н.П. Лебедев участвовал в сражениях под Смоленском, на Бородинском поле (где в критический момент возглавил атаку на левом фланге русских войск), под Красным...
     Рядовые же местные жители  направили в смоленское ополчение более тысячи ратников!
     В Бородинском сражении Московское смоленские ополченцы (напомним: 7 тысяч человек – более чем тогдашняя дивизия!)  были приданы корпусу генерала Н.А. Тучкова. Ратники проявили массовый героизм, мужество и самоотверженность. Их штыковые удары наводили ужас на противника. Они участвовали в отражении атак на Багратионовы флеши, в бою за Утицкий курган (сорвав важный манёвр корпуса Понятовского) и в других операциях. В тарутинский период они влились в армию, принимали участие в боевых действиях, в том числе в составе отрядов войсковых партизан. Они прикрывали свою армию, готовившуюся к наступлению, и блокировали противника в Москве.
     Небезынтересно отметить ещё один момент, связанный как с историей Смоленского ополчения 1812 года в целом, так и с ролью жителей Привопья в его деятельности… Светоч русской литературы, Лев Николаевич Толстой, создавший бессмертный литературный памятник подвигу русского народа в противодействии наполеоновскому нашествию – роман «Война и мир», лишь единожды указал на страницах своего романа абсолютно конкретный адрес своих героев,  и этим адресом стало имение князей Болконских Лысые Горы, помещённые им «…в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трёх верстах от Московской дороги», то есть – в районе ярцевской деревни Суетово. В свою очередь, согласно тексту «Войны и мира», старый князь Болконский являлся одним из восьми командующих ополченческими формированиями.
     Это обстоятельство было, безусловно, не случайным. Во-первых, Лев Николаевич тем самым следовал исторической правде, в соответствии с которой – напомним – командующим Смоленским ополчением 1812 года был отставной  генерал-лейтенант Н.П. Лебедев, владевший деревней Третьяково, которое, как и Суетово, входило в тогдашний Духовщинский уезд и находилось лишь в нескольких десятках вёрст от Суетова. Во-вторых, Толстой особо подчеркнул роль жителей края на Вопи в деятельности Смоленского ополчения – основы общерусского народного ополчения 1812 года.

[UB]

УЩЕРБ, НАНЕСЁННЫЙ ПРИВОПЬЮ
НАПОЛЕОНОВСКИМ НАШЕСТВИЕМ.

     ... Как и прежде, в 1812 году смоленская земля оказалась в эпицентре катастрофы, плуг войны прошёлся по ней, что называется, на всю глубину. В самом Смоленске из 2500 каменных и деревянных зданий, существовавших до войны, были сожжены или разрушены около двух тысяч (80 процентов жилого фонда). Из 345 торговых лавок города чудом уцелели лишь 28 (в данном случае степень уничтожения достигла 92 процентов). Подверглись полному разрушению все (100 процентов) существовавшие в городе ремесленные мастерские… Даже через 33 года (через треть века!) после освобождения Смоленска от французов – в 1845 году, когда правительство проводило детальнейшее статистическое обследование всех губерний Российской империи, губернский центр Смоленщины продолжал отстоять далеко от полного восполнения ущерба, нанесённого ему наполеоновским нашествием: к этому времени в городе было восстановлено лишь 1881 здание, а число наличествовавших в Смоленске к 1845 году торговых лавок было в два раза меньшим, чем в июле 1812-го… Если накануне войны с Наполеоном в Смоленске проживало более 15 тысяч жителей, то в 1850 году (почти через сорок лет после того, как «гроза двенадцатого года» отшумела) численность его населения едва дотягивало до 11 тысяч человек. И это – не удивительно: согласно данным Ведомости о числе сожжённых и закопанных в ямы на территории Смоленской губернии в период с 6 ноября 1812 года по 20 апреля 1813 года человеческих трупов, подписанной тогдашним Смоленским губернатором бароном Ашем, за эти пять с половиной месяцев в пределах Смоленщины 61986 тел были кремированы, а 107188 – преданы земле (из них число трупов солдат и офицеров обеих противостоявших друг другу армий не превысило 20 тысяч – остальными жертвами были местные мирные жители). Но ведь в этом документе были учтены лишь сожжённые и погребённые именно в указанный в Ведомости период, а те, кто был убит, умер от голода или болезней, или – заживо сгорел в собственном жилище до 6 ноября 1812 года, остались неучтёнными (их из страха перед эпидемиями хоронили французы, которые никакого учёта погибшим при этом не вели)… Общий объём ущерба, нанесённого войной самому Смоленску, составил 6,5 миллионов рублей, а ущерб, понесённый всей Смоленской губернии, превысил 75 миллионов рублей (свыше   т р е т и   всех убытков, понесённых всей Россией)...
     Обратим особое внимание: в ходе войны 1812 года самый страшный удар врага пришёлся на города и веси, расположенные вдоль дороги на Москву: расположенный далеко в сторону от этой дороги Рославль практически вообще не пострадал, в стоявшей несколько обочь направления главного удара наполеоновских войск Ельне врагом был сожжён лишь корпус присутственных мест, зато очень серьёзный урон понёс Дорогобуж (в то время основным путём на Москву считалась нынешняя Старая смоленская дорога, пролегавшая от Красного к Смоленску, оттуда – на Духовщину, далее – на Дорогобуж, Вязьму, Гжатск), а Красный, Вязьма и Гжатск были испепелены полностью.
     Полностью испепелена была и Духовщина. Ущерб, нанесённый наполеоновским нашествием Духовщинскому уезду, составил около 5 миллионов рублей (не намного меньше, чем ущерб, понесённый самим Смоленском!).
    Так как дорога из Духовщины к Дорогобужу пролегала через Ярцев Перевоз (на месте которого впоследствии возникло Ярцево), практически полному уничтожению подверглись все деревни и сёла, ныне расположенные близ Ярцева. В том числе сильно пострадала и усадьба в Засижье, откуда в августе 1812 года Мюрат руководил развёртыванием карательной операцией, направленной на усмирение смолян.
     Зверства захватчиков были столь чудовищны, что бывший посол Франции в России, генерал  Арман де Коленкур публично выразил Наполеону своё глубокое возмущение происходившим. «Так вот та цивилизация, которую мы несли в Россию! Какое впечатление произведёт на неприятеля это варварство? Разве мы не оставляли ему своих раненых и множество пленных? Разве не на ком ему будет жестоко мстить?», - смело и гневно бросал в лицо императору слова своего искреннего осуждения действий наполеоновской военщины Коленкур. Но этого человека, прекрасно знавшего русский народ и искренне уважавшего его, в ставке Наполеона не очень-то слушали: в окружении французского императора тон задавали вчерашние плебеи вроде Мюрата, выдвинувшиеся в «верхи» любыми способами без оглядки на мораль, уверовавшие в приоритет жестокости и насилия люди. Что им был этот рафинированный аристократ, который, хотя и носил генеральские эполеты, всё равно считался ими презренным «штафиркой»: гораздо более, чем генерал, Коленкур преуспел как дипломат…
     А напрасно игнорировали наполеоновские парвеню мнение этого умницы! Повторимся: Коленкур очень хорошо знал русский народ. И он понимал, что жестокость – далеко не универсальный язык общения в жизни: в огне сгорает солома, но сталь в огне лишь более закаляется. А русский народ – не солома. И творимые захватчиками жестокости не только не устрашат русских, но, напротив, вызовут у них ещё большее ожесточение к захватчикам. 
     И уж тем более политика «с позиции силы» неприемлема в отношении к жителям Привопья! На зверства, чинимые захватчиками на родной им земле, они отвечали  ещё более смелым отпором врагу.

[UB]

ХРАМ ПЕТРА И ПАВЛА В ДЕРЕВНЕ УЛЬХОВО.

     На месте бывшей деревянной церкви в Ульхове, что привлекла когда-то внимание Богарне и стала местом проведения им военного совета накануне разгрома 4-го наполеоновского корпуса частями атамана Платова, появился впоследствии значительно более  представительный  каменный храм Петра и Павла. Он был сооружён на средства ярцевского купца А.М. Скоробогатова и освящён в 1912 году – накануне столетнего юбилея разгрома Богарне Платовым. В честь победы русского оружия на берегах Вопи сооружён и освящён, в память о подвиге прадедов наших… Правда, в советские годы долгое время храм этот был в запустении, но к 1990 году радениями ярцевчан, он был возрождён из небытия, надо надеяться – навсегда… Нет, земля, что на Вопи – бессмертна в самой светлой сути своей. И память о пути, ею пройденном в веках, бессмертна. В том числе – и память о тех, кто отстоял её, как и всю Россию, в грозном и героическом 1812 году.             

[UB]

Благодарю за помощь в подготовке этих постов В.А.Лисовского. Здесь использованы извлечения из его книги "Трехсотая верста"

[Беспристрастный]

ПАМЯТНЫЕ МЕСТА, СВЯЗАННЫЕ С ВОЙНОЙ 1812 ГОДА
НА ЯРЦЕВСКОЙ ЗЕМЛЕ.

     ПЕРЕПРАВА ЧЕРЕЗ ВОПЬ – место разгрома 4-го корпуса наполеоновской армии под командованием Эжена Богарне казаками атамана Платова;

Жаль, что точного места этого разгрома до сих пор не установлено (а может и установлено, но не доказано). На том бы месте памятный знак установить и провести реконструкцию, концертную программу, пригласить гостей из области. Одним словом, раскрутить это место (как это сделано в Кардымовском районе).

[внимательный]

Плохо что, в городе новые улицы называем как попало, например Степная или Северная( где степь и где Ярцево), могли бы хоть некоторые назвать именами героев 1812 года, Платова, Волконского и многих других, пожалуй даже Наполеон достоин того чтобы его именем назвать улицу.

[UB]

О названиях улиц города Ярцево есть специальная тема здесь:
http://forum.yartsevo.ru/index.php?topic=3235.new#new

[UB]

Один вяземский актер народного театра на встрече Президента с деятелями культуры посетовал, что Вязьма пролетела с включением в программу мероприятий по празднованию 200 летия Отечественной войны 1812 года. На что Президент сказал, что окажет содействие во включении в программу. Мы тоже по вине районной администрации пролетели, никому до этого нет дела. А ведь могли бы и деньги получить под это дело.

[Alexander]

в Вязьму приезжал Медведе, по облтелевидению вчера показывали..там красиво...