Морская душа

[Basurman]

https://ok.ru/video/27036357056
Верните Сталина Песня Сергея Курочкина Август 2015

[Basurman]

Герои Дней Давно Минувших Корнилов Владимир Алексеевич
Старинная русская дворянская фамилия Корниловы принадлежит к числу тех, что не отличились богатством или родством с августейшими особами, но прославились своей верной службой Родине. Отец будущего адмирала в молодости тоже был военным моряком. 29-летний Алексей Михайлович Корнилов, флота лейтенант, был удостоен высшей офицерской награды - ордена Св. Георгия IV степени «За мужественные подвиги и храбрость, оказанные 13 августа 1789 года во время сражения галерного Российского флота со Шведским». Вскоре после своего увольнения с флота отец будущего адмирала был назначен гражданским губернатором в Иркутск, а затем переведен на аналогичную должность в Тобольск. Завершил же он свою службу сенатором, тайным советником. Его второй сын - Владимир Алексеевич Корнилов - появился на свет 1 февраля 1806 года. Идя по стопам отца, Корнилов-младший в 1821 г. поступил в Морской кадетский корпус.Он обладал большими способностями, учился довольно легко, а для того, чтобы закончить Морской корпус, ему потребовалось всего два года. Выпускные экзамены по всем специальным и общим предметам сдал на «отлично», по иностранным языкам (английскому, французскому и немецкому) получил оценки «хорошо» и «очень хорошо». В выпускном списке из 86 человек, составленном по результатам обучения и поведения в корпусе, унтер-офицер Корнилов состоял девятым. В начале февраля 1823 г. он вышел из корпуса мичманом. Ему было 17 лет.Один из корпусных преподавателей Д.И. Завалишин рассказывал: «Однажды докладывают мне, что приехал ко мне сенатор Корнилов. Первый визит со стороны такого значительного лица к такому молодому офицеру, как я, не мог не показаться мне странным. Но вот входит ко мне человек с двумя звездами, рекомендуется, затем переходит к предмету своего посещения. Он сказал мне, что у него есть сын в корпусе и что по расписанию ему досталось экзаменоваться у меня в гардемарины. «Что же вам угодно?» - спросил я. «А вот, видите ли, - отвечал он, - сын у меня мальчик способный, но немножко резов, поэтому я и решаюсь попросить вас быть к нему поснисходительнее, если он по рассеянности что-нибудь не так будет отвечать». «Плохую же услугу, - сказал я ему на это, - оказали вы вашему сыну, и я оказал бы ему сам по себе снисхождение, но теперь после вашей просьбы обязан буду быть еще особенно строгим, чтобы не допустить ни у него, ни у других мысли о возможности влияния какой-нибудь протекции и просьбы». «Ах, боже мой, - сказал он, вскочив с кресла, - так сделайте одолжение, забудьте, что я вам говорил что-нибудь». «Вы знаете, - отвечал я, - что это невозможно, и поэтому самое лучшее, что вы можете сделать, это рассказать все сыну вашему, чтобы и он понял, что ему не только нечего надеяться на снисхождение, но он еще, наверное, должен ожидать большей строгости, посоветуйте ему лучше приготовиться».

[Basurman]

Старик ушел от меня в большом смущении, но это послужило в пользу сыну. Он, как говорится, засел вплотную, день и ночь, и выдержал экзамен хорошо. Это и был впоследствии прославившийся под Севастополем адмирал КорниловВ начале 1825 г. Корнилов был прикомандирован к элитному Гвардейскому экипажу. Но вскоре после зачисления молодой офицер был уволен оттуда «за недостаточной для фронта бодростью». Береговая служба, где невозможно было проявить свои способности, лицемерие сослуживцев, лесть и стремление выслужиться, тяготили молодого офицера. Корнилов откровенно пренебрегал своими обязанностями, выказывал показное равнодушие службе, дерзил начальству, а большую часть времени проводил на балах, в театрах и шумных пирушках.Но уже в апреле 1826 г. Корнилов-младший вновь оказался на флотской службе. Его назначили на новый 74-пушечный парусный линейный корабль «Азов», командиром которого был в то время капитан 1-го ранга Михаил Петрович Лазарев (1788-1851), будущий адмирал, известный не только как реформатор флота, но и как наставник молодых офицеров. Именно этот корабль стал настоящей школой для трех будущих адмиралов, составивших славу русского флота. На «Азове» вместе с Корниловым служили лейтенант Нахимов и гардемарин Истомин. Они вместе на этом корабле приняли свое боевое крещение в знаменитом наваринском сражении, а будущие их судьбы оказались настолько тесно связаны друг с другом, что даже погибли они вместе, защищая Севастополь, базу русского флота, а могилы их находятся рядом с их учителем - в адмиральской усыпальнице Владимирского собора этого города.Опытнейший моряк Лазарев быстро понял, что из избалованного столичной жизнью молодого мичмана может выйти прекрасный офицер и обходился с ним особенно пристрастно, что воспринималось Корниловым как необоснованные придирки. Однажды Лазарев прямо спросил Корнилова, желает ли он продолжать службу на флоте. Получив утвердительный ответ, Михаил Петрович высказал ему свой взгляд на обязанности морского офицера, а затем, по словам самого Корнилова, любившего рассказывать об этом эпизоде, самолично выбросил за борт все книги молодого офицера, составлявшие в основном фривольные французские романы, и заменил их книгами по морскому делу из своей собственной библиотеки.М.П. Лазарев не ошибся. Место петербургского повесы занял серьезный, ответственный морской офицер. В наваринском сражении мичман Корнилов, командуя тремя орудиями нижнего дека, по словам Лазарева, «был одним из самых деятельных, расторопных и исполнительных офицеров», за что был награжден орденом Св. Анны 4-й ст., французским орденом Св. Людовика, английским орденом Бани и греческим орденом Св. Спасителя. В 1828 г. Корнилов был произведен в лейтенанты После завершения военных действий в Средиземноморье Корнилов вернулся служить на Балтику, но затем Лазарев, ставший начальником штаба Черноморского флота, вызвал запомнившегося ему офицера в Севастополь. В 1833 г. Россия, вмешавшись в урегулирование египетско-турецких отношений, сумела навязать Османской империи выгодный для себя Ункиар-Искелессийский договор. В связи с этим была организована Босфорская экспедиция, в которой лейтенант Корнилов на корабле «Память Евстафия», выполнял поручение Лазарева по военно-географическому обследованию района Босфора и отлично с ним справился. По окончании миссии он был награжден орденом святого Владимира 4-й степени и турецким золотым знаком отличия.

[Basurman]

Служба Корнилова шла своим чередом. Он командовал бригом «Фемистокл», корветом «Орест», фрегатом «Флора». 1 января 1838 г. Корнилов был назначен командиром строящегося линейного корабля «Двенадцать Апостолов». По заведенному Лазаревым порядку, командир корабля обязан был лично следить за его строительством. По инициативе Корнилова корабль «Двенадцать Апостолов» впервые в русском флоте был вооружен новым оружием - 68-фунтовыми бомбическими орудиями. Корнилов разработал и издал ряд приказов, распоряжений и инструкций, касающихся всех сторон организации службы на корабле. Лазарев дал высокую оценку экипажу корабля «Двенадцать Апостолов», а разработанный Корниловым распорядок службы был введен Лазаревым на всех кораблях Черноморского флота: Решительно можно сказать, что другой подобный корабль едва ли в каком другом флоте естьВ 1846 г. Корнилов был командирован в Англию, где изучал состояние ВМС, а также наблюдал за строительством новых паровых кораблей для Черноморского флота, а с 1849 г. стал исполнять обязанности начальника штаба эскадры Лазарева, принимая участие в строительстве кораблей, выходя в плавания, готовя планы действия эскадры и разрабатывая задачи для каждого корабля.Корнилов придерживался передовых взглядов на развитие военно-морских сил, выступал за скорейшую замену парусных кораблей паровыми, за внедрение новой артиллерии, написал ряд руководств и наставлений, участвовал в разработке нового Морского устава. После смерти Лазарева в руках Корнилова сосредоточилась фактически вся власть в управлении Черноморским флотом. В 1852 г. Владимир Алексеевич был произведен в вице-адмиралы и получил звание генерал-адъютанта. Ожидая дальнейшего обострения обстановки на южных рубежах России, он предпринимал энергичные меры по строительству новых судов в Николаеве, расширению доков и адмиралтейства в Севастополе, пополнению артиллерийских арсеналов. Но времени, чтобы укрепить крымские берега ему не хватило -события развивались слишком стремительно. «Спор о палестинских святынях» стремительно перерастал в войну. После неблагоприятного результата миссии А.С. Меншикова в Константинополе, в которой принимал участие и Корнилов, война России с англо-франко-турецкой коалицией стала неизбежной. События в Синопе ускорили развязку. Перед Синопским боем Корнилов лично выходил в море на разведку, что сыграло большую роль в решимости Нахимова атаковать турецкие корабли. Непосредственно перед Синопом, в ноябре 1853 г., находясь на паровом корабле «Владимир», Корнилов взял в плен турецкий пароход-фрегат «Перваз-Бахри», но к началу самого сражения не успел, приняв в нем участие лишь на завершающем этапе, прибыв в бухту с эскадрой паровых кораблей.С входом англо-французской эскадры в Черное море активность черноморской эскадры была сведена к нулю. Командующий русской армией в Крыму А.С. Меншиков приказал затопить парусный черноморский флот в севастопольской бухте, чтобы воспрепятствовать входу туда вражеских кораблей. Корнилов предложил свое решение: выйти в море и дать решительное сражение неприятелю, чтобы если уж и не совсем разбить его, то, по крайней мере, обессилить настолько, чтобы он не мог начать осаду города. Меншиков, вполуха выслушав моряка, повторил свой приказ о затоплении кораблей. Адмирал отказался. Меншиков вспылил: «Раз так, поезжайте в Николаев к месту своего служения!» Видя, что князь непоколебим, Корнилов вскричал: «То, к чему вы меня принуждаете, - самоубийство! Но чтобы я оставил Севастополь, окруженный неприятелями, - невозможно! Я готов повиноваться!» На следующий день Корнилов отдал приказ затопить корабли.

[Basurman]

ему и не допустим врага покорить себя- сказал он тогда.В сентябре 1854 г. Корнилов был назначен начальником обороны города, которая продолжалась 349 дней с 13 сентября 1854 года до 28 августа (8 сентября) 1855 Москва горела, но Русь от этого не погибла, напротив - стала сильнее! Бог милостив! Помолимся года. П.С. Нахимов, руководивший обороной Южной стороны, добровольно подчинился адмиралу. И именно благодаря Корнилову, его энергии, опыту и знаниям, в городе была создана глубокоэшелонированная оборонительная линия, состоящая из семи бастионов, вооруженной 610 орудиями, с гарнизоном, распределенным по дистанциям и готовым встретить неприятеля во всеоружии, поскольку солдаты и матросы Севастополя, также как и адмирал, считали: «Отступать нам некуда, позади нас море, впереди - неприятель». Корнилов отдал короткий, но эмоциональный приказ, дошедший до сердца каждого севастопольца: «Братцы, царь рассчитывает на нас. Мы защищаем Севастополь. О сдаче не может быть и речи. Отступления не будет. Кто прикажет отступать, того колите. Я прикажу отступать - заколите меня».5 октября началась первая бомбардировка Севастополя. Рано утром, едва началась канонада, Корнилов отправился на объезд бастионов. Услышав, что защитники 3-го бастиона терпят сильный урон, поскакал туда. Офицеры уговаривали адмирала поберечь себя, но тот отрезал: «Раз другие исполняют свой долг, то почему же мне мешают исполнять свой!» И уже в 11.30 на Малаховом кургане он был смертельно ранен неприятельским ядром, раздробившим левую ногу у самого живота. Офицеры подняли его на руки и положили за бруствером между орудиями. Он еще успел сказать: «Отстаивайте же Севастополь», после чего потерял сознание, не испустив ни одного стона. На перевязочном пункте адмирал пришел в себя, причастился и послал предупредить жену. Собравшимся он сказал: «Рана моя не так опасна, Бог милостив, я еще переживу поражение англичан». Но ранение оказалось смертельным. К вечеру Владимир Алексеевич скончался.Последними его словами были: «Скажите всем, как приятно умирать, когда совесть спокойна. Благослови Господь Россию и Государя! Спаси Севастополь и флот!» В ответ на известие о подбитых английских батареях, он сумел вымолвить через силу: «Ура! Ура!»Первыми почтили память адмирала матросы и солдаты: на Малаховом кургане, на месте, где он упал, сраженный ядром, они выложили крест из бомб, вкопав их до половины в землю. «Славная смерть нашего любезного, почтенного Корнилова, - писал государь Николай Павлович князю А.С.Меншикову, - меня глубоко огорчила. Мир праху его! Вели положить его рядом с незабвенным Лазаревым. Когда доживем до спокойных времен, поставим памятник на месте, где убит, и бастион назвать по нем». В рескрипте на имя вдовы адмирала император указал:Я не могу более почтить покойного, как повторив с уважением его последние слова: «я счастлив, что умираю за Отечество». Россия не забудет этих слов, и детям вашим переходит имя, почтенное в истории русского флота.Указ Николая I был выполнен: бастион назван именем адмирала, а в 1895 г. на месте его гибели по проекту генерал-лейтенанта А.А. Бильдерлинга и скульптора И.Н. Шредера был воздвигнут памятник. Разрушенный в годы Великой Отечественной войны, он был восстановлен в 1983 г. к 200-летию Севастополя. В центре города между Артиллерийской бухтой и Большой Морской улицей расположена Корниловская набережная, названная именем адмирала в 1886 г. ВИШНЯКОВ Я.В

[Basurman]

Герои Дней Давно Минувших Владимир Иванович Истомин – русский контр-адмирал
Владимир Иванович родился в Ломовке Мокшанского уезда (ныне —Лунинского района), В своих записках он отмечал, что на флот «пришел с берегов Суры, что течет у старинного села Ломовка». ОтрокомВладимир Иванович был привезен в Пензу и определен в частный гимназический дворянский пансион, по окончании которого в 1823 г. был определен в Морской кадетский корпус.В 1827 г. гардемарином вышел из корпуса и был принят в экипаж линейного корабля «Азов», которым командовал легендарный Михаил Петрович Лазарев.В 1827 г., плавая на корабле «Азов» в эскадре вице-адмирала Гейденасовершил поход из Кронштадта в Портсмут, а затем к берегам Греции, в 1827 г.произведён в мичманы на флагманский корабль «Азов» под начальство капитана 1-го ранга Михаила Петровича Лазарева — на «сослужение с братьями» мичманами Константином Ивановичем (1807-1876) и Андреем Ивановичем (180?-1842). На этом корабле Владимир Иванович 8 (20) октября 1827 г. участвовал в Наваринском сражении, в котором особую храбрость проявили служившие на «Азове» лейтенант П. С. Нахимов, мичман В. А. Корнилов и гардемарин (мичман) В. И. Истомин, будущие герои Севастополя.За успешные боевые действия Истомин награжден Знаком отличия Военного Ордена 4-й ст., т.е. Георгиевским крестом. «Азов», получивший 153 пробоины, был награжден Георгиевским флагом. Командующий эскадрой граф Л. П. Гейден в рапорте о награждении отличившихся в бою гардемаринов Шишмарева, Белаго, «а особенно Истомина», писал:«За окончание ими курса учения и по пришествии их теперь в совершенный возраст, которые только за сим оставались непроизведенными, в уважении отличной их храбрости и деятельности во время сражения, осмелился объявить им мичманские чины с 19 октября ...».До Крымской войны два раза выдавался Георгиевский флаг морякам, вернее, боевым кораблям, проявившим исключительную отвагу и воинское искусство в бою. Первым заслужил право поднять кормовой Георгиевский флаг линейный корабль«Азов», который под командованием капитана 1-го ранга М. П. Лазарева отличился в Наваринском сражении 1827 г. с турецко-египетской эскадрой при Наварине.Осенью 1832 года Лазарев был назначен начальником штаба Черноморского флота. Он сразу стал собирать к себе лучших офицеров своей бывшей эскадры. Среди них были П. С. Нахимов, Е. В. Путятин, В. И. Истомин. В марте 1833 года прибыл на Черноморский флот и Владимир Алексеевич Корнилов (1806-1854), окончивший в 1823 г. Кадетский корпус.

[Basurman]

В 1827-1832 гг. Владимир Истомин служил на «Азове»,«совершенствуя свое морское образование в серьезной военной обстановке, созданной продолжительными крейсерствами в Архипелаге и участием в блокаде Дарданелл. Время это Истомин использовал для знакомления с военно-морской историей, наукой и порядками службы на судах иностранных эскадр; все это поставило его с молодых лет в ряды образованнейших и опытных моряков нашего флота», – так писал в начале XX в. об этом периоде становления Истомина как офицера один из его биографов.Когда «Азов» пришел в ветхость, был построен новый корабль, названный «Память Азова», на котором также был поднят кормовой Георгиевский флаг, чем подчеркивалась преемственность боевых традиций русского флота. В 1832 г. мичман Истомин был переведен на корабль «Память Азова» и служил на Балтике, в 1833 г.произведен в лейтенанты. В 1838 г. Истомин был окончательно переведён на Черноморский флот, в котором и протекала вся остальная его служба вплоть до геройской кончины при обороне Севастополя. В 1845-1850 гг. Истомин находился в распоряжении наместника и главнокомандующего войсками на Кавказе генерала от инфантерии Михаила Семеновича Воронцова. В 1850 г. Истоминпринял под свое командование линейный корабль «Париж» — один из лучших трех парусных кораблей Черноморского флотатого времени. 18 ноября 1853 г. участвовал в последнем сражении парусного флота —Синопском бою, в котором руководимый им120-пушечный линейный корабль «Париж»вошёл на рейд во главе левой колонны, дав залп по батарее № 5, а другим боротом ударил по турецким фрегатам и корвету. За четыре часа Синопского сражения корабль сделал 3952 выстрела.«Нельзя было налюбоваться прекрасными и хладнокровно рассчитанными действиями корабля «Париж», — писал в донесении П. С. Нахимов, — я приказал изъявить ему свою благодарность во время самого сражения...».За грамотное и отличное ведение бояИстомин получил звание контр-адмирала и22 ноября 1854 г. награжден орденом Св. Георгия 3-ст. (под № 485). Генерал-Адмирал Великий Князь Константин Николаевич писал контр-адмиралу Истомину 25 ноября 1854 г.:«Владимир Иванович! Адъютант мой, капитан-лейтенант Юшков, вручит вам Всемилостивейше пожалованные вам знаки ордена Св. Георгия 3-й степени. Искренне поздравляю вас с сею наградою, которой вместе со мною радуются все балтийские товарищи ваши. Мы все с уважением следим за вашими действиями на защиту Севастополя, история которого украшается теперь вашими подвигами. Пребываю к вам искренне доброжелательным. Константин».

[Basurman]

Адмирал В. И. Истомин был внесен в Вечный список кавалеров ордена Св. Георгия 3-й ст. под номером 485. После морского сражения в Синопском проливе«Париж» вернулся в Севастополь, где на Малаховом кургане экипаж во главе с Истоминым построил береговую батарею «Парижская». Занимая господствующее положение на Корабельной стороне, Малахов курган превратился в ключевую позицию левого фланга оборонительной линии. 28 августа 1855 г. «Париж» был затоплен на Севастопольском рейде при оставлении города гарнизоном. При обороне кургана Истомину приходилось менять позиции, переходя с Северного укрепления на Южную сторону. Под руководством Владимира Ивановича возводились новые и возобновлялись прежние оборонительные укрепления, он ни на минуту не оставлял свои позиции, отлучившись лишь на полчаса, чтобы попрощаться с умиравшим Корниловым..Еще один очевидец и участник похорон Владимира Ивановича, П. В. Алабин, отметил в своем дневнике:«Что в похоронах Истомина сказалось сердцу, это вынос его гроба: барон Остен-Сакен, Нахимов несли его в головах; другие генералы и штаб-офицеры несли с ними, но по пути до могилы, ему уступленной Нахимовым, все отстали, все переменились у его гроба; один не отстал, один не переменился, не уступил своего почетного места другому ни на минуту — Нахимов. С бесстрастным, но несколько мрачным выражением лица двигался мерным шагом с заветной ношею, отдавая последний долг собрату, товарищу и другу, с которым сроднился в огне и буре!»На следующий день после похорон Нахимов сообщил исполняющему обязанности командующего генерал-адъютанту Дмитрию Ерофеевичу Остен-Сакену следующее:«Контр-адмирал Истомин убит неприятельским ядром на вновь воздвигнутом Камчатском люнете. Хладнокровная обдуманность при неутомимой деятельности и отеческом попечении, соединенная с блистательной храбростью и благородным возвышенным характером, — вот черты, отличавшие покойного... Качества эти, взлелеянные в нем бессмертным нашим учителем адмиралом Лазаревым, доставили ему особенное исключительное доверие и павшего героя Севастополя вице-адмирала Корнилова. Духовная связь этих трех лиц дала нам смелость, не ожидая вашего разрешения, действовать по единодушному желанию всех нас, товарищей и подчиненных убитого адмирала: обезглавленный прах его удостоен чести помещения в одном склепе с ними. Принимая живое, горячее участие во всем, касающемся Черноморского флота, и зная лично Истомина, вы поверите скорби, удручающей Севастополь с минуты его смерти, и разрешите согласием это распоряжение».В рапорте военному министру князю В. А. Долгорукову Остен-Сакен доносил в столицу:«Вице-адмирал Нахимов приготовил для себя место в соборе Св. Владимира близ вице-адмирал Корнилова, но как Истомин перешел в вечность прежде его, то первый уступает место, испросив позволения похоронить там павшего за Веру, Царя, Отечество и правое дело контр-адмирала Истомина. Я не находил себя вправе отказать в этом».9 марта 1855 г. П. С. Нахимов писал своему старому другу и сослуживцу, брату погибшего, контр-адмиралу К. И. Истомину:

[Basurman]

«Оборона Севастополя потеряла в нем (В. И. Истомине)одного из своих главных деятелей, воодушевленного постоянно благородною энергиею и геройскою решительностью; даже враги наши удивляются грозным сооружениям Корнилова бастиона и всей четвертой дистанции, на которую был избран покойный, как на пост самый важный и вначале самый слабый. По единодушному желанию всех нас, бывших его сослуживцев, мы погребли тело его в почетной и священной могиле для черноморских моряков, в том склепе, где лежит прах незабвенного адмирала Михаила Петровича и первая, вместе высокая жертва защиты Севастополя, покойный Владимир Алексеевич. Я берег это место для себя, но решился уступить ему... Три праха в склепе Владимирского собора будут служить святынею для всех настоящих и будущих моряков Черноморского флота. Посылаю вам кусок георгиевской ленты, бывшей на шее у покойного в день его смерти, самый же крест разбит на мелкие части...» Император Александр II в собственноручном письме Главнокомандующему русскими войсками в Крыму князю Михаилу .Дмитриевичу Горчакову так отозвался на тяжелую утрату для защитников Севастополя:«Крайне сожалею о смерти храброго Истомина: он был из лучших офицеров Черноморского флота и старый мой знакомый».Именем В. И. Истомина в 1886 г. русские моряки назвали бухту в Японском море на полуострове Корея; с начала XX в. его имя носит одна из улиц Севастополя у Малахова кургана. В 1905 г. на месте его гибели установлено памятное обозначение в виде обелиска с изображением Георгиевского креста, сохранившееся до наших дней. 29 февраля 1992 г. в Севастополе состоялась торжественная церемония перезахоронения останков адмиралов М. П. Лазарева, В. А. Корнилова, В. И. Истомина и П. С. Нахимова в пантеоне Адмиральского Собора Святого Равноапостольного князя Владимира. А. В. Тюстин.
https://ok.ru/ogeroyakh/topic/65745169711209

[колчак]

Ну это я могу и без тебя почитать, что-нибудь от себя можешь добавить?
 
Васерман, а после какого раза поднятия якоря мазоль становиться шире?
А как замерить уровень воды в шлиссе?
А слабо принести ведро винкеста в ЦП?
А может ты юмор флотский знаешь?...
А спроси у депутата , мож он знает...

[Basurman]

ВЕСЛА И МЕТАТЕЛЬНЫЕ МАШИНЫ
Первые плавающие крепости

  древние века, за сотни лет до нашей эры, на острове Сицилия в центре Средиземного моря существовало небольшое, рабовладельческое государство Сиракузы, основанное выходцами из Греции. Столица этого государства – большой портовый город на восточном побережье острова – тоже называлась Сиракузы. Сиракузы вели большую морскую торговлю и очень на этом богатели. Все больше торговых судов нужно было Сиракузам, все больше они их строили и посылали за ценными товарами в заморские страны.
Для охраны своих торговых кораблей от многочисленных в те времена пиратов (морских разбойников) и для защиты своих богатств и независимости от могущественных соседей (Карфагена, Рима, Афин) Сиракузам нужен был большой и сильный военный флот. Наиболее крупными и сильными боевыми кораблями в те времена считались «триеры». Это были узкие и длинные гребные корабли с низкими бортами, длиной 30-40 мэтров, а шириной 4-6 метров. Водоизмещениеnote 1 триер было всего 80-100 тонн.

[Basurman]

Нос боевого корабля удлинялся и оформлялся таким образом, что на уровне воды или под водой выступал вперед тяжелый железный или медный, а иногда я деревянный, окованный железом, прямой или загнутый кверху острый брус. Часто оконечности бруса придавалась форма головы какого-нибудь страшного животного или клюва хищной птицы. Этот брус – таран и служил боевым кораблям главным наступательным оружием.
Немного выше уровня воды в бортах делались отверстия для нижнего ряда весел. Повыше, почти у верхнего края борта, – отверстия с уключинами для второго ряда весел. От верхней кромки борта в море выступала узкая платформа; на ее краю – уключины для верхнего – третьего – ряда весел. Три яруса весел – отсюда и название этих кораблей – триеры-от греческого слова «триерес» note 2 Весел было очень много, до 180. При каждом взмахе гребцов казалось, что по воздуху с обеих сторон корабля проносились зубья гигантского гребня. Весла заменяли древним кораблям современный винт, а мотором, двигателем, служили люди, мускульная сила рабов-гребцов. Были на этих кораблях и мачты, но парусов было немного: в древнейшее время – один парус на мачте, позднее – два. Для управления парусами на триере были еще и матросы (кроме гребцов). Парусами пользовались только на переходах и при попутном ветре. В бой всегда шли на веслах и при этом, развивали очень большую по тем временам скорость, около 5 узловnote 0. На переходах пользовались только частью весел и шли со скоростью» 2,5-3 узла. Над линией гребцов, на корме и на носу, на специальных площадках устраивались позиции для воинов. С высоты этих позиций стрелки бросали свои дротики, копья, стреляли из луков и пращей.

[Basurman]

Гребцы, матросы и воины составляли экипаж корабля. Экипажем командовал «капитан». Ему помогали кормчий и помощник кормчего – они выполняли и штурманские обязанности, были водителями корабля.
А за гребцами наблюдали особые надсмотрщики-«гортаторы», которые ходили по длинному помосту в средней части корабля вдоль линии гребцов и понукали их окриком, а нередко и ударами палки или бича.
Вот триера ворвалась в строй противника и сделала свое первое дело – проскользнула вдоль борта неприятельского корабля и изломала его весла. Затем триера проходит за корму потерявшего подвижность противника, поворачивает и наносит удар тараном в кормовую часть его корпуса. Если таранный удар не удавался, нападающий корабль стремился «свалиться» борт о борт с противником и воины бросались в атаку «на абордаж», в рукопашную схватку.
Триеры, или триремы (римское название триеры – от латинского слова «триремис», по-русски – трехвесельный) были основой морской мощи флотов. В первом известном историкам крупном морском сражении, в битве при Саламине, которая произошла за 480 лет до нашей эры между греками и персами, триеры были главной силой обеих сторон. Их предшественниками и кораблями-помощниками (для связи и боевой разведки) были малые военные суда с одним и двумя рядами весел – униеры и биеры.
Через 100 лет после Саламинской битвы те же триеры, или триремы, царили на Средиземном море. Все морские государства и даже пираты владели такими кораблями.
В Сиракузах процветала не только торговля, но и науки и искусства. Ученые и кораблестроители для защиты кораблей от пиратов нашли новое оружие – это были заимствованные с востока метательные машины – «катапульты» и «баллисты», бросавшие в противника тяжелые камни, гигантские стрелы-бревна, бочки и горшки с горючими материалами. Эти машины уже применялись в сражениях на суше. Но не так просто было установить их на кораблях. Прежде всего катапульты и баллисты и их снаряды занимали много места и были очень тяжелыми. Триеры не были рассчитаны на такой груз, на них не было и места для размещения нового оружия. Надо было строить новые, большие и очень прочные корабли и специально приспособить их к вооружению метательными машинами. Так во флоте Сиракуз появились новые могучие боевые корабли – плавающие крепости древнего гребного флота. Новые корабли получили название-«пентеры», от греческого слова «пентерес», что по-русски означает «пятигребный». Эти корабли тоже передвигались одним, двумя или тремя рядами весел, но очень тяжелых. Каждое из весел приводилось в движение не одним, а несколькими гребцами. Водоизмещение пентеры доходило уже до 300 тонн.

[Basurman]

Во время боя пентеры располагались в центре, а триеры – на флангах. Так еще в древние времена появились первые плавающие крепости военно-морского флота, особо большие и тяжело вооруженные корабли.

[Basurman]

Через 2000 лет

Со времени Саламинской битвы прошло почти два тысячелетия, а боевые корабли мало изменились по своему устройству и внешнему виду. По прежнему главным «двигателем» оставалась сила человеческих мышц, по прежнему множество гребцов надрывало свое здоровье непосильным трудом. Но в средние века чаще всего строили корабли с одним ярусом тяжелых весел и называли их «галерами». Это название для гребных боевых кораблей появилось в VII веке нашей эры.

На больших галерах каждое весло приводили в движение пять- шесть человек. Это были рабы или осужденные преступники, их приковывали цепями к месту у весла. Турки называли такие корабли «кадрига», а славянские пароды, жившие и в те времена на Балканском полуострове, -иллирийцы, далматинцы, хорваты-«каторга». На турецких «кадригах» было мпого русских гребцов, уведенных татарами и турками из украинских степей. Некоторым из них удавалось вернуться из плена домой. Здесь они стали называть словом «каторга» не только изнурительную работу на галерах, но и всякий принудительный, непосильный, тяжелый труд.
Оружие морского боя тоже почти не менялось. Правда, корабли уже не вооружались таранами. На палубах устанавливали метательные машины. Те же пращи, луки, самострелы, метательные дротики начинали бой, а абордажная схватка завершала поединок двух кораблей.
Почему же за столько веков мало изменилось устройство кораблей?
Главная причина заключалась в том, что очень мало продвинулась вперед техника во всех областях производства, в том числе и в кораблестроении. Еще не было фабрик и заводов. Кораблестроением занимались отдельные мастера, которые передавали секреты своего искусства от отца к сыну, без сколько-нибудь больших изменений. Техника кораблевождения тоже не развивалась. Моряки еще не овладели искусством заставлять ветер двигать корабли в любом направлении. Еще не было у них ни компаса, ни других мореходных инструментов и приборов. Вдали от берегов моряки не могли находить верные пути – определять место корабля и правильный курс в океанских просторах, в открытом море.
Низкий уровень техники кораблестроения и кораблевождения и был основной причиной того, что устройство и боевые качества кораблей очень медленно улучшались.
И не назрели еще в то время у народов потребности, которые побуждали бы двинуть вперед, поднять уровень техники кораблестроения и кораблевождения. Еще не было нужды пересекать океаны, совершать дальние плавания вдали от хорошо знакомых берегов, огибать малоизвестные или вновь открытые материки для ведения выгодной торговли с народами Индии, Америки и захвата их богатств и земель.
Значит, не было острой потребности в более крепких и устойчивых в непогоду, в более мореходных и быстроходных кораблях с улучшенной техникой в устройстве и вооружении. Торговые и военные морские пути проходили главным образом вдоль берегов Средиземного моря и восточного побережья Атлантического океана. Корабли часто и подолгу укрывались в закрытых стоянках от сильных ветров. Плавание от берегов Адриатического моря до Британских островов длилось от 8 месяцев до 2 лет – это зависело от условий погоды.